Окаянные дни

Члены комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав администрации Ленинского района Орска стучат в дверь. Долго. На часах уже 11. Открывает мужчина: «Месяц уже не пью, честное слово. Сынок в школе».

 

Он отец-одиночка. Жена, мать двоих детей, уехала в столицу на заработки. Иногда звонит. Иногда денежки малые присылает. Дочка окончила 9 классов, тоже собирается в Москву.

– С мамой не буду встречаться, – говорит.

Мать иногда не дает о себе знать годами. Если честно, она бросила их. Отец работает. Бывает, пьет. И тогда детишки сами себе хозяева.

Он ведет нас к холодильнику:

– Вот, всегда все продукты есть.

– Поступают сообщения, что все-таки пьешь, – говорит Светлана Бабич, главный специалист отдела по делам несовершеннолетних администрации Ленинского района Орска.

– Завязал. Девчонке 17 лет, за ней глаз да глаз нужен – вон какие пацаны сегодня!

– Как вам помогает город, наши рейды?

– Центр обслуживания населения путевки детям бесплатные дал в лагерь. Ребятишки отлично отдохнули. А от продуктов отказываемся: мы не остро нуждающиеся, я заработаю. И подарки к Новому году дети получают. Не обделены.

Светлана Тимофеевна вспоминает:

– Он пил по несколько дней, первое время комиссию встречал грубо. Его поставили на межведомственный профилактический учет, семью часто посещают. Когда трезвый, как сейчас, это золотой человек! И готовит, и стирает, и гладит, и в школу собирает. За детей сейчас мы спокойны. Но пригляд нужен.

 

Следующий адрес. Олеся нянчит двоих детей.

– Когда приезжает комиссия, мне сразу хочется стирать, убираться, клеить обои. Проверка вселяет веру в хорошую жизнь, – говорит. – Состою на учете. Детство мое было развеселое: родители пили; отец выйдет из тюрьмы, где сидел за кражи, драки, пьет и мать бьет. И нам, троим детям, доставалось, мы прятались, но он нас находил. Под койкой приходилось делать уроки. Росла на улице, токсикоманила. Мать наша еще одного ребенка родила. А мне-то 11 всего было. Как могла, кормила малышку, выхаживала. Да, нюхала пары, но никогда не опускалась до воровства, собирала железяки, бумагу, пивные банки, сдавала. Судимая. Дралась. За себя постоять умела. Сейчас у меня двое детей. От парня, с которым вместе нюхали. Все это в прошлом, растут дети. Рейды приезжали, бутылки с лаком у нас отбирали. Дети не могли быть здоровыми от наших «развлечений». У них больные почки. Лекарства прописывают, а у сына аллергия, спасаемся отваром ромашки. У дочки еще проблемы со зрением. Понимаю, что вела неправильный образ жизни, и это сказывается на здоровье детей. Теперь стараюсь исправить ошибки прошлого, поправляю им здоровье. Я их очень люблю! Хочу дать детям то, чего не дали мне родители. Коля, отец моих ребятишек, живет с другой. У него и там родился ребенок. Иногда его ко мне привозят. Я нянчусь, помогаю, мне не трудно. Мой мужчина, с которым сейчас живу, ездит в Москву на заработки. Лиза пойдет в школу – я начну работать.

Олеся молодая, ей 28 лет. Мать умерла в 36, отца нашли мертвым на помойке. Выросла в детском доме. Ранее работала, чтобы содержать детей, теперь живет на заработанные гражданским мужем деньги. Ей предлагали социальную помощь, путевки в санаторий. Отказывалась, поскольку детки маленькие были, боялась одних отпускать. Теперь планирует дочь в лагерь отправить. Раньше была ершистая, а сейчас тянется, липнет к рейдовой бригаде, чтобы и пожалели по-матерински (она не знает, что это такое), и поругали крепенько, чтоб неповадно было.

– Без ласки, без поддержки жить невозможно. Жду такие рейды, чтобы поговорить по душам, – говорит Олеся.

 

Следующая дверь, за которой прячется жизнь, никак не хотела открываться. Тоненький детский голосок будил маму. Наконец, та проснулась.

– Живу здесь, а государство не может мне предоставить нормального жилья, хотя я сирота, стою на очереди несколько лет. Писала письма и главе Орска, и губернатору Оренбуржья, и прокурору, и президенту Путину: почему у меня до сих пор нет квартиры? Хочу снимать жилье, а паспорта нет. Работа на два-три часа имеется, – объясняет молодая мама.

На столе ни крошки хлеба, ни зернышка крупы.

– Обед уже, чем вы кормили ребенка?

– Сейчас пойду в магазин.

– А деньги есть?

– Нету, дают взаймы. Или мой парень принесет.

Еще месяца не прошло, как ее дочка, четырехлетняя малышка, попала в реанимацию с сильным отравлением.

– В больнице так и не смогли выяснить, от чего ребенок впал в бессознательное состояние, – говорит участник комиссии нарколог Юлия Перебалина. – Выявлено неизвестное вещество.

Комиссия предполагает, что ребенок хватнул гадость взрослых. Девочка еще слабенькая после больницы, но мама думает только о «плохом государстве», которое ее обижает.

– Нам все равно, ела ты или нет, но ребенка обязана накормить! Или уж не рожала бы, ждала жилье. Может, пока дожидаешься квартиры, оформишь ее временно, по личному заявлению, в «Росток»?

– Ребенка не отдам! Я что, в колодцах бухаю? В трех детдомах воспитывалась, в приемной семье. Бабушке не нужна, она просила избавиться от ребенка, но я решила рожать.

– Мама была лишена родительских прав за пьянку – и ты выбираешь ее дорогу.

– А что делать, если не дают мне, сироте, квартиру?

– Сколько раз ты была в прокуратуре? Один? Надо стучаться каждый день! Никто тебе на блюдечке ничего не принесет. Почему не пришла в администрацию района?

– Болела.

– А позвонить не судьба?

Елена Незамаева, специалист КЦСОН, набирает номер: «Девчата, есть ли продукты? Трудная жизненная ситуация. Сейчас к вам подойдет молодая женщина…»

Но этих продуктов хватит на день-два, а дальше?

– Не позже недели должна явиться на заседание комиссии, будем решать судьбу, – поясняет представитель отдела опеки Лилия Турковская. – Если родители ненадлежаще относятся к детям, забираем малышей. Сначала в детскую инфекционную больницу, оттуда помещаем в госучреждение. А дальше смотрим на поведение родителей. Если исправляются – возвращаем детей в семью, если продолжают вести аморальный образ жизни, мы выходим с предложением о лишении или ограничении родительских прав. Все зависит от поведения родителей.

С мечтами устроиться на работу, ребенка отдать в детсад, получить жилье происходят метаморфозы. А на улице зима, дети с горок катаются, солнышко светит… И не хочется возвращаться в дома, где отчаяние и надежда гулко стучат в виски. Где молодые понимают: иногда сиюминутные порывы приходится штопать всю жизнь.

Татьяна Белозерова,

член Союза журналистов