«Мой Орск, тебе кланяюсь в пояс…»

День города – не простая календарная дата, которую можно не заметить и мимо которой можно пройти равнодушно. Это праздник, когда одни вспоминают место, ставшее символом появления на свет и первых детских впечатлений. Другие связывают город с местом знакомства и любовных отношений с человеком, ставшим главным в жизни. Третьи итожат те счастливые мгновения, что накоплены за время проживания здесь. Есть еще четвертые, пятые, десятые. И у каждого свое чувство признательности и благодарности городу.

А кто-то в этот день вспоминает историю Орска, прошедшего славный путь от крепости, степного форпоста, до замечательного города наших дней. В день празднования художники уже традиционно готовят выставку. А поэты признаются в любви к Орску своими средствами – проникновенным, лирическим словом, облеченным в рифму.

Александр Иванов,

обозреватель

На фото: Проспект Ленина в 1950-е годы. Фото Бориса Тихомирова предоставлено его сыном, Валерием Тихомировым, членом Союза писателей России, другом редакции «ОГ»

Орску

Олег Яковлев

На склонах Южного Урала

Мы свое счастье обрели.

Дорог немереных начало,

В полях седые ковыли.

 

Времен ушедших отголоски

В старинных зданиях найдешь.

Ты их услышишь, если в Орске

Ты сам с младенчества живешь.

 

Захватит дух степное море,

И в забытье ушедших дней

Киргиз-кайсацкие просторы,

И топот взмыленных коней.

 

Молчат в архивах фолианты,

Но мы тревожим их покой…

Там стонут в крепости солдаты

Вконец забитые муштрой.

 

Гремят цепями каторжане.

Звон колоколен будто встарь…

Вот думой горькой опечален

Стоит на паперти Кобзарь.

 

Ах, где ж ты, счастье человечье? –

Далече милые края…

Но только время раны лечит –

Всходила новая заря!

 

Иные слышатся напевы,

И город в памяти хранит

И тех, кто был строитель первый,

И тех, кто им вослед спешит.

 

Ушли года вражды и страха,

Все флаги к нам под солнце дня.

Башкир и русских, и казахов

Сроднила орская земля.

 

 

Моему городу

Юрий Хохлов

Мой Орск, то морозный, то знойный

Стоит на уральских холмах.

Открытый, гостям хлебосольный,

Такой, как природа сама.

 

Из дальнего доброго детства

Страницы судьбы пролистав,

Спешу я в мой город согреться,

В родные для сердца места.

Не хочется мне в мегаполис,

И к южным морям не хочу.

Мой Орск, тебе кланяюсь в пояс,

За наше содружество чувств.

 

Пусть стих мой не очень хвалебный

И оду тебе не пою.

Другие сумеют, а мне бы

Воспеть твой нехитрый уют.

 

В потоке людском, между делом,

Прошу, ты заметь и меня.

Махни мне рукой загорелой,

Желая счастливого дня.

 

***

Людмила Горшенина

Вот старый город, выбеленный солнцем,

Открытый всем горячим суховеям,

Легендами, историей овеян,

Понятный мне до донышка, до донца.

 

Вы, улочки, знакомые до боли,

Как мне бы с вами сызнова сродниться?

Здесь притаилось детство Синей птицей,

И травы из другой, счастливой доли.

 

Приветствуя, браня или осуждая,

Вы смотрите глазами светлых окон,

Как я бреду по миру одиноко,

Судьбы своей не пряча, не скрывая.

Не тяжелеет мой мешок заплечный,

Все, что беру от жизни, возвращаю,

В чем не уверена – не обещаю,

Ты, старый город, мой учитель вечный.

 

Дорог исколесила я не мало,

Но каждый раз к тебе я возвращаюсь,

Тебе я в ноги кланяюсь и каюсь,

Здесь совести и Родины начало.

 

 

Городская ода

Игорь Сахновский

Там молочную хмарь нагоняет железный завод

и за вредность дают возле рыжих знамен постоять,

там по встречному плану завод зачинает завод.

Перед тем как соврать, говорят: «Не могу умолчать…»

Там Европа и Азия стынут в обнимке глухой,

монументы в тугих пиджаках там и тут – на посту.

Правда, в Азии можно купить пирожки с требухой,

и туда европейцы в трамвае летят по мосту.

Там Шевченко, сугубый, до дембеля еле дожил:

так и так, мол, «нихто нэ заплаче», настырно твердит.

Там папаша Веденский себя не унизил до лжи,

потому-то майор, бедолага, ночами не спит.

Это все называется словом, затасканным так,

что его не впускает сознанье, как «Слава труду!», –

этот неописуемый орденоносный бардак,

над которым от нежности дохну – и слов не найду.

Называется так, что невольно имеешь в виду

бред родильной горячки,

и пристальный свет Рождества,

и уродливый смак, и породистую нищету –

все, чем заражена перелетная наша листва.

 

***

Галина Волошина

Любовью к Орску жизнь моя права.

В старинной простоте уюта милого

На память в узел, площадью Кирилова,

Связало Время улиц рукава.

 

Томят, волнуют, как хороший стих

Ни образа, ни слова нет в них лишнего.

И только щедрой благостью Всевышнего

Могу ценить удел вещей родных:

 

Весенний звонкий трепетный ручей

И пустельгу над ковылями спелыми,

Январь в степи с полотнищами белыми,

Тень городских густых карагачей.

 

Одним дыханьем с краем я живу,

Здесь все мое: разрозненное, связное.

И это чувство связи безотказное

Поныне держит душу на плаву.

 

 

Мой суровый Урал

Вячеслав Полещиков

Мой суровый Урал –

Край морозов, жары и ветров;

Ты как чудный цветок

Из сказания Павла Бажова.

Я не раз уезжал,

Засыпая под шум поездов,

Но пройдя сто дорог,

Возвращался я снова и снова.

 

Выйду в степь на покос,

Где гуляет табун лошадей,

Терпкий воздух вдохну

Ковыля, чабреца и полыни.

Здесь родился и рос

Средь хороших и сильных людей.

Их души глубину

Я не в силах постичь и поныне.

 

Орск

Вера Арнгольд

Старый мой дом, как останки корвета,

Тает в туманной дали,

Не разглядеть золотистого света,

Не ощутить той любви.

Можно напрячься, не сразу услышишь

Гул дорогих голосов,

Ровной дороги шуршанья покрышек,

Рев сталеплавных котлов.

Звонких трамвайных полос цокотанье,

Шорох иссохшей листвы,

Или рояля ночное рыдание,

Или молчанье травы.

Можно накручивать кольца спирали,

С папой идти в Первомай,

Но ожидает билет на вокзале,

Едет на Никель трамвай…

На подоконнике каменном – крошки,

Дворик травою зарос,

Как я любила тебя, мой хороший,

Пятиэтажный колосс!

Где-то у сердца и в памяти детской

Клятва навечно жива:

Родина, город, немного немецкий,

Трубы, дороги, слова.

 

***

Владимир Шадрин

А знаешь, Орск, ведь я тебя люблю.

Хоть образ твой порой бывает тяжек,

Когда в чаду, в бреду и во хмелю

Звучат органы девятиэтажек.

Когда клокочет улиц суета…

Здесь обитает прошлое, наверно,

В котором взгляд и боль, и нагота,

И голос той, что плачет лицемерно.

В твоих дворах, огнях и кирпичах

Я слышу пульс минувшего боренья,

Как кто-то там, с безумием в очах,

Слагал доносы и стихотворенья.

Я вижу детство в легоньком пальто –

Вот я смешной, в растрепанной ушанке…

А нынче нефть стекает по Елшанке,

И мы еще поплатимся за то.

Она течет, смердящая, в Урал…

А знаешь, Орск, уже все чаще странно

Приходят те, кого я потерял,

Ко мне сквозь сон, как будто из бурана.

И я томлюсь горячкою стихов,

Чтоб ты, жестокой индустрией болен,

Во сне услышал крики петухов

И голоса церковных колоколен.