Интервью с художественным руководителем Орского драмтеатра Адгуром Кове
Вернулся к «Дорогой Памеле» через 30 лет. Такое признание в беседе с нашим корреспондентом сделал художественный руководитель Орского драматического театра Адгур Кове, интервью с которым предлагаем вашему вниманию.
– Адгур Михайлович, у вас богатая творческая биография: работали в крупных городах страны, в столице, за границей, и вот уже пять лет у нас, в Орске. Как принимали такое решение?
– Я человек в общем-то провинциальный. Родился, вырос, большую часть жизни провел в маленьком приморском курортном городе Сухуми. Так что для меня провинция – понятие, можно сказать, родное, хотя и в больших городах чувствую себя вполне уютно. Дело тут не в географии. Я и не собирался переезжать в Орск, тем более что в тот период жизни был, что называется, свободным художником. И это мне, знаете, так нравилось! Денег больше намного и ценят намного больше. Никакого желания опять входить в будни репертуарного театра, на которые ушло немало лет, у меня не было. Но… Случилась встреча с Владимиром Васильевичем Дорошенко. До этого мы с ним несколько лет общались по телефону, и он не раз закидывал удочку. А тут позвонил, и выяснилось – мы оба в Москве. На следующий день встретились. В Орском театре тогда только что ремонт закончили. Дорошенко стал его расхваливать, показал фотографии. Он ведь был человек компанейский, располагающий к себе, готовый идти на риск, что мне всегда нравится в людях. Наша теплая встреча закончилась тем, что он пригласил меня просто посмотреть. Я прилетел. Театр – как с иголочки! По технической оснащенности – один из лучших в России. Поинтересовался у Владимира Васильевича: «Труппа из скольких человек?» – «Из пятнадцати». Удивился, конечно. Для огромного здания такая малюсенькая труппа? «Сколько людей могу пригласить?» – «Сколько хочешь» – «Это реально? Будете снимать квартиры, обеспечите достойной зарплатой?» – «Да, все верно». Я просто вынужден был согласиться. Предложение открывало совершенно новые, неизведанные перспективы.
– Орские зрители отличаются от публики мегаполисов?
– Зритель, можно сказать, везде одинаков. Большинство театрального зала составляют люди, которые пришли в театр с одной из двух целей: одна часть – чтобы поплакать, другая – чтобы посмеяться. Во всем мире так. Но есть свои нюансы. В Орске на момент моего прихода, насколько могу судить по репертуару, зритель был приучен (я не зря употребляю этот глагол: чем тебя кормят, то ты и кушаешь) к мелодрамам, легким комедиям – к репертуару, на мой взгляд, не очень серьезному. Я представлял, какие могут быть проблемы, если сразу начать ставить глубокие, серьезные произведения. Зритель может не принять. На первом этапе моей задачей было постепенное изменение репертуарной политики. Наряду с легкими начали вводить произведения сложных жанров, вплоть до абсурдистских. Это давалось непросто: были разные реакции, разные отклики в прессе и в интернете. На данный момент, мне кажется, мы своего зрителя приобрели. У нас нет серьезных проблем с наполняемостью зала. Зритель к нам ходит, большей частью любит наши разнообразные спектакли и наших актеров.
– Нынешний сезон богат на премьеры. Четыре уже состоялись, еще две на подходе. Расскажите о постановке «Дорогая Памела», режиссером которой вы являетесь.
– Это как раз легкий жанр, комедия положений, в которой автор, как бы веселя публику, сумел выразить нечто более важное. Я ставил эту пьесу лет 30 тому назад, на заре своей карьеры. «Дорогая Памела» – один из первых моих спектаклей. Через столько лет вернуться к тому же материалу с другими людьми, в другом театре, с другим самим собой мне очень интересно. «Дорогая Памела» – одна из добрейших и светлейших пьес, которые я знаю. Очень смешная при этом. В ее основе история, которая происходит в Америке, но могла бы произойти и в Орске или Москве. Она, конечно, искусственная, придуманная, как всегда бывает в комедии положений, и вместе с тем убедительно взывает к самым светлым человеческим чувствам, естественным реакциям. В этом смысле она универсальна. Как драматург, используя простой сюжет, умудрился выразить такие глубокие смыслы, и с такой удивительной, нежной патетикой?
– Только от знакомства с текстом пьесы возникает желание ее посмотреть! А в преддверии хотелось бы затронуть тему театрального этикета. Речь прежде всего о смартфонах, с которыми отдельные зрители не расстаются на спектаклях. Свет экранов в темном зале раздражает, отвлекает внимание. В московских театрах видел – нарушителям делают замечания лучом лазерной указки. Не скажу, что помогает.
– Конечно, это всегда показатель низкой культуры, некая ущербность, дурной тон. Человек сам в состоянии понять, что такое хорошо, а что такое плохо. У нас в зрительном зале тоже, к сожалению, встречаются люди, которые в течение всего действия не отрываются от телефона или пытаются снимать. Указок лазерных в театре нет, да и сами отмечаете – не очень-то они помогают. Говорят, есть система, с помощью которой перед спектаклем отключают интернет, но и это вряд ли решит проблему. Воспитанный человек правильно отреагирует на объявление перед началом представления, а включенные смартфоны мешают не только зрителям, но и актерам. Каждый из них вкладывает частичку себя, играя на сцене, чтобы зритель мог в полной мере ощутить магию театра. Все же в абсолютном большинстве к нам приходят вежливые, культурные люди. Они понимают: театр – это живое действие, неповторимое в своих нюансах, поэтому внимательно следят за происходящим на сцене, получая от этого удовольствие куда большее, чем от эсэмэсок или общения в чатах, которое можно и отложить. На таких зрителей мы ориентируемся, на них рассчитываем и их прежде всего хотим видеть на своих спектаклях.
Николай Коржов,
член союза журналистов России
