Интеллект и молоток – главные инструменты геолога
В первое воскресенье апреля свой профессиональный праздник отмечают геологи. Как правило, именно в это время, с приходом тепла, стартует сезон экспедиций и полевых работ.
Без малого 40 лет занимается исследованием месторождений полезных ископаемых Александр Лисин – главный геолог АО «ОРМЕТ».
– Александр Сергеевич, почему в юности вы пошли в геологию?
– Меня, как и многих сверстников, привлекала романтика этой профессии. Читая книги, мы проникались духом исканий и путешествий, хотелось открывать неизведанное. Эту романтику мы в полной мере почувствовали, попав на практику. Выезжали в Пермский край, жили в полевых условиях, в палатках, вместе с сотрудниками геологоразведочной партии. Занимались поисками золота и алмазов. Работали на двух участках. В царское время там находили алмазы, но нам они не встретились, а вот золото было. В маршруты ходили по двое – опытный геолог и студент. Мы уходили в тайгу на 5-10 километров и документировали шурфы и скважины, шлиховое опробование. Доводилось видеть много интересного, не только в геологическом плане, но и в историческом: старые зоны ГУЛАГа, брошенные вышки… Да и сам быт геологов был в новинку. Сидишь, к примеру, у реки, ловишь рыбу, а по противоположному берегу ходит медведь.
В 1983 году, после окончания Миасского техникума, вместе с женой мы уехали на Дальний Восток.
– С супругой вас свела геология?
– Да, мы познакомились в техникуме. После первого курса меня призвали в армию – тогда студентам не давали отсрочек. Я отслужил и вернулся к учебе. Зоя училась на геолога в параллельной группе. Через некоторое время мы поженились. По распределению вместе уехали на Дальний Восток, в Амурскую геологоразведочную экспедицию, ПГО «Дальгеология», в район БАМа. Он в те годы еще строился. И активными темпами проводились поиски и разведка полезных ископаемых.
– Как искали золото?
– Бурильщики бурили скважины, поднимали керн. Мы его опробовали и промывали. У нас в бригаде были бурильщики, промывальщики, которые работали в поле по две недели. Разведывали много участков. Какая-то часть отрабатывалась старательскими артелями.
Мы жили в Амурской области, в поселке Уркан, работали в Урканской партии. База находилась в поселке, а на участки добирались на машинах, а то и на вертолетах, за 250-300 километров.
Сначала я был техником-геологом, через год меня назначили буровым мастером. У наторелых промывальщиков научился мыть золото.
– Наверное, в этом деле есть свои секреты?
– Конечно. Опытные специалисты накидывали в лоток для промывки тонкую медную проволоку для контроля. Это помогало удерживать максимум знаков золота.
– Как вы оказались в Орске?
– После отработки решили вернуться на мою родину. Устроились в Восточную геологоразведочную экспедицию. Получили жилье в поселке Айдырлинском. Работали мы в Кваркенском районе на поисках и разведке россыпного золота в районах, прилегающих к прииску. Технология была уже хорошо знакома, да и опыт был. Хоть месторождение осваивалось с конца XIX века, все равно нам удавалось разведывать промышленные россыпи.
В 90-е годы начались трудные времена, все стало закрываться. Я перешел на мраморный карьер, работал там горным мастером. Добывали мрамор, дробили мраморную крошку. Параллельно учился в Екатеринбурге. Что интересно, поступал в Свердловский горный институт (СГИ), а за шесть лет учебы он дважды поменял название: стал сначала академией, потом университетом.
– Вам доводилось работать на самых разных месторождениях. С какими еще металлами и минералами имели дело?
– С 2005 по 2011 годы работал на добыче силикатного никеля в Буруктальском рудоуправлении. Шесть лет был там старшим геологом. Мы поставляли руду для никелькомбината. Здесь была своя специфика: добыча руды из карьера, экскаваторная отработка. Выбирали запланированные участки, просчитывали объем руды и содержание металлов в руде, ежемесячно подавали данные на комбинат. На предприятие поступала руда с Буруктальского рудника (поселок Светлый) и Челябинской области. Если в советское время основной базой была кимперсайская руда, то в нулевых комбинат перешел на российскую руду.
– С чего вы начинали работу на ОРМЕТе, когда пришли на предприятие 11 лет назад?
– Первым участком, куда я попал, было Джусинское месторождение в Теренсае. На тот момент там еще не было шахты. Через три года меня назначили старшим геологом на рудниках «Весеннем» и «Джусинском».
– Современные методы работы геологов принципиально отличаются от тех, что применялись в 80-е годы?
– В геологии мало что изменилось. Это у технологов постоянно совершенствуются методы обработки, а у нас по-прежнему в цене молоток и интеллект. Разве что современное программное обеспечение позволяет качественнее оформлять документы.
Основная задача геолога – оценить запасы и содержание руды. Работая на рудниках, на разных горизонтах, составляем погоризонтные планы, вертикальные разрезы, вносим туда результаты анализов и определяем, какой объем руды присутствует и с каким содержанием полезных элементов. Конечно же, опираемся на исследования прошлых лет. Большая часть месторождений была разведана еще в 70-е годы минувшего столетия. Непосредственно перед разработкой месторождения на участке выполняется разведочное бурение, благодаря которому можно оценить объемы и качество руды.
На нашем предприятии сейчас трудится 7 геологов. Работаем в тесной связке с маркшейдерами и горными инженерами. Исследуем на перспективу новые месторождения с привлечением геофизики. Ведем поисковые работы, проводим бурение, подтверждение прогнозных ресурсов.
– От геологов доводилось слышать, что есть определенные маркеры, глядя на которые можно сказать, что на конкретном месте есть та или иная руда. Это так?
– Есть определенные критерии и признаки приуроченности одних комплексов пород к другим, плюс геофизические данные. К примеру, вулканогенной толщи – к гранитоидам, как у нас на «Весеннем» месторождении.
– В жизни вам доводилось видеть много разных минералов, пород. Встречаются ли такие, что невозможно распознать? И вообще, чем вас можно удивить?
– Природа порой преподносит сюрпризы. Бывает, что прогнозы указывают на небольшие залежи, а при бурении выясняется, что залежи гораздо крупнее, или наоборот. Геологи в таких случаях говорят: «Раздув». Не припомню такого, чтобы мне попалось что-то совершенно неизвестное. Редко здесь у нас встречается горный хрусталь, гипс, характерными минералами руды являются халькопирит, сфалерит, галенит. У нас в кабинете есть коллекция минералов и интересных образцов руды. Недавно ее пополнил новый образец халькопирита с высоким содержанием меди. Непосвященному человеку может показаться, что это золотой слиток, но не все то золото, что блестит.
– Вы следите за тем, что сегодня происходит в геологии?
– Конечно. Наше предприятие придерживается передовых научных достижений и технологий. Что-то новое или же, наоборот, забытое старое удается почерпнуть на курсах повышения квалификации. К сожалению, молодежь сегодня не слишком охотно идет в геологи и, могу сказать откровенно, многое теряет. Это очень интересная работа, если к делу лежит душа. В преддверии профессионального праздника хочу пожелать своим коллегам удачи, здоровья, открытия новых месторождений, а главное – чтобы работа была в радость!
Людмила Светушкова,
выпускающий редактор
